Почему работники умственного труда не создают стоимость

Павка Корчагин

Итак, напомню, что примерно год назад в нашем кружке разгорелась дискуссия: создает ли программист стоимость. Изучая капитал Маркса, мы дошли до 5-го отдела главы 14, во втором абзаце которой автор пишет следующее:

«Продукт превращается вообще из непосредственного продукта индивидуального производителя в общественный, в общий продукт совокупного рабочего, т. е. комбинированного рабочего персонала, члены которого ближе или дальше стоят от непосредственного воздействия на предмет труда.»

Тогда, около года назад, мы, сторонники положения, что работники умственного труда стоимости не создают, еще не знали о неточности перевода данного отрывка. Оказывается, есть авторизованный перевод «Капитала» Маркса на французский язык, который переводила и издавала дочь Маркса Элеонора Маркс и ее муж. Так вот в том авторизованном переводе по-французски рабочий будет ouvrier, а работник travailleur.

Французская версия Капитала:

De produit immédiat du producteur individuel le produit se transforme en produit social collectif d’un travailleur global, c’est-à-dire d’un personnel ouvrier combiné dont les membres ont un maniement plus ou moins direct de l’objet de travail.

Перевод гугл:

«Из непосредственного продукта отдельного производителя продукт превращается в коллективный социальный продукт глобального работника, то есть коллективного рабочего, чьи члены более или менее непосредственно обращаются с объектом труда.»

Так вот у Маркса в данном месте «Капитала» идет речь о совокупном работнике, а не о совокупном рабочем. При этом нужно указать, в чем состоит отличие работника от рабочего. Слово «работник» объединяет в себе всех наемных работников, как физического, так и умственного труда. А вот слово рабочий только тех, «чьи члены более или менее непосредственно обращаются с объектом труда.» Во всех русских изданиях «Капитала» присутствует неточный перевод – совокупный рабочий. Вот это надо иметь ввиду.

С этим вопросом разобрались, теперь давайте проследим, что Маркс ставит на первое место при рассмотрении товара и его стоимости.

Под прошлой статьей о том, создает ли программист стоимость, один из сторонников того, что программист стоимость создает, написал вот такой комментарий:

«Автор пытается разделить реализацию программы от материального носителя программы, и тем самым делает вывод о том, что программа не материальна. Но программа не может существовать вне материального носителя! В этом легко убедиться, если создать простую программу и разместить её на любых 3х материальных носителях. Если мы уничтожим после этого 2 материальных носителя, то программа останется только в единственной копии, а если уничтожим эту последнюю копию, то программа исчезнет! Её придется создавать с нуля, тратить труд, рабочее время. Программа материальна настолько же, насколько материальны буквы в книге, насколько материальны транзисторы в постоянной памяти компьютера и их состояния. Нематериальность программы — это иллюзия, которая возникает у людей, которые не до конца понимают как устроен компьютер.

Из-за этой иллюзии же автор делает вывод, что программа — это идея. Но если заглянуть в философский словарь и изучить понятие идеи, то станет ясно, что программа под понятие идеи не подпадает. Если упрощенно, то идея — это мысль, которая отвечает на вопрос что делать. А программа это не мысль, а программный код, информация, данные, записанные на материальном носителе, и не существующая вне этого материального носителя.»

Здесь налицо признание, что программа не существует отдельно от материального носителя. А что Маркс считает прежде всего товаром, имеющим меновую стоимость?

«Товар есть прежде всего внешний предмет, вещь, которая, благодаря ее свойствам, удовлетворяет какие-либо человеческие потребности.» («Капитал», т. 1, Гл. 1 Товар, 2 абзац)

То есть программа без материального носителя не есть внешний предмет, вещь. Причем материальный носитель может существовать без программы, будь то флэшка, CD-носитель, телефон, компьютер или даже станок ЧПУ. Да, без программы они теряют свою потребительную стоимость, перестают быть полезными, но ведь речь о том, что они есть внешний предмет, вещь, материальный результат труда.

Так почему же наши оппоненты считают, что программа имеет стоимость? Предположу, что они не обдумали следующие положения в «Капитале» Маркса:

«Но форма цены не только допускает возможность количественного несовпадения величины стоимости с ценой, т. е. величины стоимости с ее собственным денежным выражением, – она может скрывать в себе качественное противоречие, вследствие чего цена вообще перестает быть выражением стоимости, хотя деньги представляют собой лишь форму стоимости товаров. Вещи, которые сами по себе не являются товарами, например совесть, честь и т. д., могут стать для своих владельцев предметом продажи и, таким образом, благодаря своей цене приобрести товарную форму. Следовательно, вещь формально может иметь цену, не имея стоимости. Выражение цены является здесь мнимым, как известные величины в математике. С другой стороны, мнимая форма цены, – например, цена не подвергавшейся обработке земли, которая не имеет стоимости, так как в ней не овеществлен человеческий труд, – может скрывать в себе действительное стоимостное отношение или отношение, производное от него.» («Капитал», т. 1, Гл. 3, 1. Мера стоимостей)

Цена товара это стоимость товара, выраженная в деньгах. Выходит, форма цены необязательно выражает стоимость. Идем дальше. А как товары производились до разделения труда?

«Паук совершает операции, напоминающие операции ткача, и пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей-архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове. В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении человека, т. е. идеально. Человек не только изменяет форму того, что дано природой; в том, что дано природой, он осуществляет вместе с тем и свою сознательную цель, которая как закон определяет способ и характер его действий и которой он должен подчинять свою волю.» («Капитал», т. 1, Отдел 3, Гл. 5, 1. Процесс труда)

Итак, до разделения труда на умственный и физический труд, человек, прежде чем приступить к труду, представлял результат в своей голове, т. е. идеально. Отсюда ясно, чем занимаются работники умственного труда – они производят идеи, то есть представления о том, что должно быть результатом рабочего, или, говоря иначе, непосредственного производителя материальных благ. Но эти представления не должны оставаться только лишь в их голове, они должны быть записаны на материальном носителе и перейти в процесс производства в виде чертежей, компьютерных программ и т.д. Сами материальные носители, опять же, производятся не работниками умственного труда, и, следовательно, нельзя сказать, что стоимость чертежа определяется рабочим временем разработавшего его инженера. Более того, принтеру безразлично, что он печатает, то есть, от того, что он печатает детские рисунки или тщательно продуманные чертежи, стоимость, которую он переносит на бумагу, зависит лишь от размера бумаги и количества краски на ней. Надо понимать, что сам чертеж есть идеальное представление, потому что для тех, кто чертежи читать не умеет, последний есть лишь лист бумаги с краской на нем.

Далее в 1 томе «Капитала» в той же главе 5 читаем:

«Итак, в процессе труда деятельность человека при помощи средства труда вызывает заранее намеченное изменение предмета труда. Процесс угасает в продукте. Продукт процесса труда есть потребительная стоимость, вещество природы, приспособленное к человеческим потребностям посредством изменения формы. Труд соединился с предметом труда. Труд овеществлен в предмете, а предмет обработан.»

Здесь Маркс опять указывает на то, что труд соединяется именно с предметом, а не есть лишь представление предмета.

Но раз по прочтению и тщательному разбору 1-го тома «Капитала» среди членов нашего кружка есть сторонники положения, что работники умственного труда создают стоимость, я надеялся, что уж при прочтении «Науки логики» Гегеля эти взгляды изменятся.

Как известно, Гегель начинает свою логику с бытия, т.е. с того, что есть. Далее идет ничто, или отрицание бытия, но ничто в данном случае есть также отрицание вообще. За бытием и ничто идет категория становления, где бытие и ничто находятся в беспокойном единстве, которое снимается и перед нами предстает наличное бытие. Из того, что наличное бытие есть результат снятия становления, делаем вывод, что в нем содержится как бытие, так и ничто. Следовательно, бытие теперь есть само наличное бытие, а ничто теперь выступает как небытие. Небытие, принятое в бытие таким образом, что конкретное целое имеет форму бытия, есть определенность наличного бытия. И вот тут начинается самое интересное. Определенность есть то ничто, которое было в становлении и которое было отрицание. И нам эту определенность надо рассмотреть отдельно. Но как ее рассмотреть, если она, во-первых, неотделима от наличного бытия, от этого конкретного целого, а во-вторых есть отрицание? Мы вынуждены взять ее изолировано саму по себе и взять, как бытие, то есть так, как брать нельзя, взять так, как определенность в действительности не существует. Взять, как бытие ее следует потому, что рассмотреть можно только то, что есть и нельзя рассмотреть то, чего нет, или, точнее любое отрицание не существует без бытия. Даже если это отрицание неопределенно, как, например, просто обывательское заявление «Я против!». А уж если отрицание конкретно, например, «Я против высоких налогов» то тут уж совсем очевидно, что в отрицании обязательно содержится бытие, в данном случае это «высокие налоги».

Определенность взятая сама по себе есть качество. Далее, ради краткости изложения, я перепрыгну через категории и сразу начну говорить об определении. Определение это качество, которое есть в себе, в простом нечто и сущностно связано с другим моментом этого нечто, с в нем бытием. Итак, определение это одно качество. Качество это определенность, а последняя есть отрицание. Следовательно, она не существует отдельно от бытия. Конечно, и бытие не существует отдельно от определенности, потому что компьютер, пусть даже на данный момент не имеющий программы, создан для того, чтобы записать туда программу. Но программа в данном случае определенность, а компьютер бытие.

Наши оппоненты берут программу как бытие, как качество и забывают, что она не бывает в действительности отдельно. Если наши уважаемые программисты посмотрят назад, когда еще компьютеры собирались на лампах накала, тогда и программирование их состояло в правильном сборе этих ламп накала в определенную цепь. Тогда еще материальный носитель и алгоритм, который он выполняет, были едины. Они и сейчас едины, но наши оппоненты берут его отдельно и выдают за то, что есть само по себе.

Еще несколько примеров. Есть выражение «Доброта спасет мир». Но ведь доброта не сама по себе спасет мир, а только лишь руками добрых людей, благодаря которым она становится материальной силой. Определение человека по Гегелю есть мыслящий разум. Надо понимать, что мыслящий разум существует в материальном мозге человека, а никак не отдельно, сам по себе. Человеческий разум, взятый отдельно и посаженный на небо есть бог.

Почему важен вопрос, какие работники создают стоимость, а какие не создают? Потому что, как писал Ленин: «Только содержащий все общество класс пролетариев в силах произвести социальную революцию».

Павка Корчагин, г. Тюмень