ЗАБЕГАЛИ, ГОЛУБЧИКИ ИЛИ КТО ТУТ РЕНЕГАТ?

Источник

И. Герасимов,
член Рабочей партии,
консультант Независимого профсоюза шахтеров

«Патентованные марксисты-ленинцы» не избежали соблазна откликнуться на наш материал «В чем вред тезиса о контрреволюции в СССР в 1961 году?». Дабы не позориться самому, Попов поручил эту работу Галко, а тот справился с ней так себе.

Известно, что те или иные тезисы выдвигаются политиками в интересах тех или иных классов. Ленин писал: «Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока не научатся за любыми… заявлениями… разыскивать интересы тех или иных классов» (Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.23, с. 47). Тезис о «контрреволюции в СССР в 1961 году» не исключение. В своем выступлении, посвященном рекламе «Красного университета», на 18-й минуте Попов прямо заявил: «Есть люди дела, которые пытаются вывести страну из пропасти, в которую ее завели не нынешние руководители, а ревизионисты от КПСС». То есть, все эти ельцины, собчаки, гайдары, старовойтовы, салье и прочие не виноваты. Всё было разрушено до них. А они лишь провели реформы и установили «обычную» буржуазную демократию.

Конъюнктурность тезиса о «контрреволюции в СССР в 1961 году» подтверждается и тем, что после публикации наших материалов выражение «диктатура буржуазии с 1961 года» полностью ушло из лексикона Попова и Галко. Не ставит никто вопрос и о внесении изменений в Программу «РПР», которая напрямую указывает, что контрреволюция в СССР произошла в 1991 году (http://rpw.ru/rpr/PZ.html).

Так что же «опроверг Галко в статье Герасимова?

В противовес утверждениям Галко, что с 1965 года когда, якобы, «во главу угла была поставлена прибыль» и советская экономика «стала товарной» Герасимов писал, что прибыли, в основе которой лежит получение капиталистом прибавочной стоимости, в социалистической экономике нет, как нет денег, товаров и т.п. Также Герасимов показал, что до переходного периода, начавшегося в 1987–1988 гг. момент товарности в советской экономике был пренебрежимо мал, способностью к саморазвитию он не обладал. Изменения в экономическом базисе, начиная от внедрения товарных укладов (Закон о кооперации, Закон о малых предприятиях) в 1988 году и кончая массовой приватизацией в 1992 году, были навязаны сверху и не вытекали из логики развития Советской экономики. Крайне нервно возражая Герасимову по форме, цепляясь за мелкие шероховатости, Галко основные выводы Герасимова опровергать не стал. Что касается монографии Попова «Планомерное преодоление противоречий развития социализма как первой фазы коммунизма», то в ней и близко нет выводов ни о товарном характере Советской экономики, ни о неизбежности реставрации капитализма, ни, само собой, о буржуазном характере Советского государства. Хотя для кандидата экономических наук, претендующего на ученую степень доктора наук по специальности «научный коммунизм» не усмотреть эти явления было бы странно.

По-видимому, Галко чем-то не понравилось уточнение классовой структуры общества, сделанное Герасимовым на основе ленинского определения классов. Галко, судя по всему, не вполне понимает, что такое определение. Определение, по Гегелю — качество, которое есть в себе в простом нечто и сущностно связанное с другим моментом этого нечто, с в нём бытием». Всякое нечто обладает бесконечным набором качеств, большинство которых меняются. Но есть одно качество, отвечающее на вопрос «что такое это нечто», это и есть его определение. Если взять ленинское определение классов:

«Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы это такие группы людей, из которых одна может присваивать себе труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства» (Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 15)

то мы увидим, что оно сводится к более краткой записи:

«Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства»

далее же следует лишь расшифровка этого положения.

Чем определяется место человека в «исторически определенной системе общественного производства»?

Во-первых, конечно, отношением к средствам производства. Одни обладают средствами производства, другие вынуждены к ним наниматься. Многие люди, имеющие поверхностное представление о марксизме, этим и ограничиваются. Но столь грубое деление общества на классы ведет к неверным выводам, к ошибкам в определении союзников и противников рабочего класса.

Не все владельцы средств производства прибегают к эксплуатации чужого труда и, следовательно, по своему положению антагонистичны рабочему классу. В России от отмены крепостного права в 1861 году до завершения коллективизации в середине 30-х годов XX века наибольшую часть населения составлял класс мелкой буржуазии, преимущественно крестьян. Именно крестьянство было главным союзником рабочего класса в Гражданской войне и строительстве социализма в СССР.

С другой стороны, тех, кто работает по найму, тоже недопустимо «смешивать в одну кучу». Производительные рабочие своим трудом создают материальные блага, потребляемые всем обществом. Остальные же участвуют в распределении и перераспределении этих благ. Таким образом люди, работающие по найму, составляют два класса: рабочий класс — класс непосредственных производителей и класс служащих.

Во-вторых, место людей в исторически определенной системе общественного производства определяется их ролью в общественной организации труда. Роль рабочего и роль руководителя в общественной организации труда различается и весьма значительно.

И, наконец, классы это такие группы людей, из которых одна может присваивать себе труд другой. Хотя это может вызвать возмущение у служащих, занятых тяжелой физической деятельностью (водители общественного транспорта, санитарки в больницах и т.п.), но все они не производят продукта, потребляя то, что произведено производительными рабочими. Это отнюдь не исключает того, что такие служащие являются ближайшими союзниками рабочего класса.

А вот что касается руководителей, интеллигенции — их интересы могут быть противоположны интересам рабочего класса как при капитализме, когда капиталист прикармливает эти слои служащих, так и при социализме, когда определенные слои служащих могут сопротивляться как сокращению рабочего времени для тех, кто занят физическим трудом, так и выполнению требования, чтобы «никто не был освобожден от производительного труда».

***

По поводу пассажа Галко о том, что контрреволюция есть результат общественного развития, то есть перехода от простого к сложному, от высшего к низшему. Напоминает «отрицательный рост реальных доходов населения». Если это развитие — что же тогда есть деградация?

Можно напомнить, что становление тоже имеет два момента, возникновение и прехождение. Тем не менее, когда тот же Попов говорит, что «РПР» есть «партия рабочего класса в становлении» он, по-видимому, имеет в виду именно возникновение. Хотя сейчас, скорее, уже имеет место прехождение.

Можно говорить, что нынешнее общество содержит в снятом виде все достижения предыдущего периода, но возможности нынешней российской промышленности сильно сократились по сравнению с тем, что было 30 лет назад. А состояние отечественной науки и отечественного образования внушают сомнения в скором возрождении промышленности. Подбор и расстановка руководящих кадров — тема для отдельного разговора, а ведь Сталин говорил, что кадры решают всё…

И главное — Герасимов показал, что реставрация капитализма в СССР, в отличие от разложения первобытного коммунизма, не есть результат закономерности общественного развития. Это поражение рабочего класса, располагающего всеми возможностями для построения коммунизма, но прекратившего борьбу. Главным образом по причине ренегатства основной массы «ученых-обществоведов». Против рабочего класса СССР выступали как мировые империалистические круги, так и пошедшие им в услужение представители класса служащих, в том числе и высокопоставленных. Галко же в силу вышеуказанной конъюнктуры тщится, по-видимому, доказать обратное.

***

Не понимает Галко (или делает вид, что не понимает) и роли государства. Советское государство, как аппарат принуждения и насилия рабочего класса, жестоко подавляло и вставших под кулацко-эсеровские знамена тамбовских крестьян, и рабочих Воткинска и Ижевска, создавших под руководством эсеров «рабочие» дивизии и воевавших на стороне Колчака, и восставших матросов Кронштадта.

Надстройка вполне может инициировать коренные изменения в базисе. Переходный период от социализма к капитализму в СССР начался с искусственного введения товарных укладов, инспирированных государственными законами. Массовая приватизация также проводилась «сверху». Может государство и выступать источником социального неравенства, создавая систему неоправданных льгот и привилегий. Не видеть этого нельзя.

По завершении переходного периода и победы социализма необходимость государства сохраняется лишь с точки зрения охраны от внешнего воздействия. Должным образом организованные рабочие справятся и с антиобщественными элементами в своих рядах, и с проблемой сокращения рабочего дня, и с привлечением к производительному труду всех трудоспособных членов общества. «Специальные отряды вооруженных людей», суды, тюрьмы рабочим для этого не нужны.

Абсолютизируя противоречия между «городом и деревней» Галко не понимает, что хотя при Ленине противоречия между пролетарским «городом» и мелкобуржуазной «деревней», где большим авторитетом пользовалась сельская буржуазия — кулаки, действительно были архиактуальны, после построения социализма ситуация коренным образом изменилась.

Маркс и Энгельс в работе «Немецкая идеология» писали: «Противоположность между городом и деревней может существовать только в рамках частной собственности» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 50). Конечно, до полного преодоления классовых различий деревня отстаёт в развитии от города. До коллективизации контрреволюция вполне могла прийти из деревни. Но с 1991 года именно «город» разрушил прижившиеся в «деревне» формы хозяйствования — колхозы и совхозы. В результате многие показатели по производству продуктов питания сейчас значительно ниже, чем в 1991 году.

Галко пишет:

«Ленин, партия большевиков видели в уничтожении противоположности между городом и деревней одну из коренных задач коммунистического строительства, что было зафиксировано во II Программе РКП(б): «Ввиду того, что противоположность между городом и деревней является одной из самых глубоких основ хозяйственной и культурной отсталости деревни, а в эпоху столь глубокого кризиса, как нынешний, ставит как город, так и деревню перед непосредственной опасностью вырождения и гибели, РКП видит в уничтожении этой противоположности одну из коренных задач коммунистического строительства» [4, 439]. Герасимов выкинул за борт одно из основных положений ленинизма».

Если это не начетничество, то что же тогда есть начетничество? Беда с этими «патентованными марксистами-ленинцами», которые, пожалуй, не уступят таким «патентованным марксистам» как Бернштейн и Каутский.

А по поводу «желтых профсоюзов» и «участия в выборах» чувствую, придется писать отдельную статью.